Уныние – тяжкий грех. Оно заставляет опустить руки. Оно вынуждает чувствовать тебя слабой, неумелой, ненужной. Уныние растит в тебе неуверенность, пестует отчаянье, развивает печаль.
Это грех, который тяжело победить. Ведь сама его суть в том, что ты не веришь в возможность победы. Ты не видишь своего пути дальше. Ты отказываешься от себя, от сил, скрытых в тебе. Ты не веришь, что помощь придёт изнутри. Ты не веришь, что помощь придёт снаружи. Ты с головой погружаешься во мрак внутри себя и в отчаянье.
** ** ** ** **
- Заходи. Проведешь у меня пару дней. Надо понаблюдать за изменениями. В школу я сообщу, не волнуйся.
Они вошли в большую, почти пустую комнату, весь интерьер которой составляли диван черной кожи, полки с книгами и пуфик, возле электрического камина в углу. Мидзуки, бросив в угол свою школьную сумку, сразу же рванулась к пуфику и свернулась на нем калачиком. Сенсей принесла ей и себе по бокалу холодного ячменного чая и устроилась напротив, в углу дивана.
- Акияма-сенсей, что это было? Почему у меня вдруг заболел хвост, которого нет?
- Остаточные явления твоей прежней сущности, Мидзуки. Хотя при превращении от твоего старого тела не взяли ничего, ограничились лишь той частью, которую мы обычно называем душой, старые рефлексы все же остались. И при том психологическом давлении, которое обрушилось на тебя при приезде в крупный город, вступлении в новое общество и испытаниях жизни, которые тебе выпали – неудивительно, что старая ты решила отбросить хвост и убежать….
- Но младший при создании говорил, что вычистил все тщательно. Я помню. Я сама слышала.
- Верно. Он на удивление хорошо поработал. Вообще из всех пришельцев, тот, которого ты назвала младшим, больше всех склонен к человечности. Что выражается также в некоторой его небрежности и легкомысленности. Но в этот раз, он действительно хорошо все сделал.
- Тогда почему же…?
- Мидзуки, тебе ведь закладывали общие знания об устройстве человеческого организма?
- Да, сенсей.
- Тогда ты должна знать, что память это не нечто цельное. За полученные знания и речь отвечает семантическая память, за двигательные функции и осязание – моторная, а за воспоминания и накопленный опыт – эпизодическая. Вдобавок, они взаимосвязаны и переплетены между собой, а многие участки активируются только при определенных условиях. Так что, как тщательно не чисти - все равно останутся некоторые следы.
-Ух…. Значит, все это будет повторяться…. Как печально….
Мидзуки грустно покачала головой. Длинные черные волосы, соскользнув, закрыли лицо темной вуалью.
- Не расстраивайся. Новые, более яркие воспоминания, постепенно накапливаясь, сведут на нет все призраки прошлого. Не стоит отчаиваться так быстро. Это смертный грех.
- Смертный грех? – Мидзуки удивленно вскинула голову. Желтые глаза пристально взглянули на Акияму-сенсей. – Вы говорите об одной из ста восьми буддистских страстей?
- Нет. Это другая концепция. Христианская. Семь смертных грехов человека. Гордыня, Алчность, Зависть, Гнев, Похоть, Чревоугодие и Уныние. Считается что, испытывая эти желания и поддаваясь им, человек подвергает свою душу проклятию.
- Как жестоко….
- Но я не уверена, что все так просто.
- Как это, сенсей?
- Ну, посмотри сама, Мидзуки. Без капли гордости человек не сможет стать самостоятельным, будет лишь копировать и повторять чужие поступки. Без грамма жадности ты никогда не сможешь что-то скопить и поддержать тех, кто зависит от тебя в трудную минуту. Без легкой зависти тебе сложнее будет стремиться к тому, что у тебя пока не выходит, труднее ставить цели. Без гнева ты не сможешь защитить то, что тебе дорого и не сумеешь наказать провинившегося. Без толики похоти ты не познаешь всей полноты любви, сделаешь это великое чувство инвалидом. Без любви к пище ты не оценишь всего вкуса еды, и труды тех, кто ее создает, пропадут без должной благодарности.
Акияма Мария закончила свою речь и откинулась, с некоторой ленцой, на подушках дивана, исподлобья продолжая следить за Мидзуки. Та, замерев, что-то обдумывала, задумчиво крутя на пальце черный локон.
- То есть вы говорите, что страшны не сами по себе чувства и эмоции, которые названы Грехами, а необдуманное и неконтролируемое погружение в них?
- Именно. Ты хорошо все схватываешь. Любое чувство, любая эмоция могут быть благотворны или греховны. Вопрос в том – поглощена ты страстями полностью, теряя свою волю и лишь вожделея, или они придают тебе сил и красок твоему существованию. Вообще в жизни, самой важной всегда остается Мера. Думаю, это главная добродетель – и самая трудная.
- Но, сенсей. Вы забыли о еще одном грехе.
Глаза Акиямы-сенсей лукаво блеснули.
- О чем ты?
- Вы не сказали, что хорошего приносит ограниченная доля Уныния.
- Я не сказала, потому что не знаю….
- Как это?
- Для нас, японцев, это самая непонятная концепция. В христианстве Уныние самый страшный грех потому, что это противоположность основному смыслу этой религии – Надежде. Поддаться унынию для них означает отказаться от будущего спасения души, обрекая себя на неизбежное поражение, а душу – на муки в Аду. Нам же ближе другой вариант значения этого Греха – Лень. Но вот более мягкие формы уныния, нашему народу свойственны, как никакому другому. Печаль, огорчение, чувство одиночества… эти чувства мы испытываем часто. Главное, не сдаваться, попытаться принять и использовать эти эмоции. Погружаясь же в них, ты можешь зайти слишком далеко по дороги уныния. Впасть в Грех. Предать себя и отвергнуть других, чувствовать себя ненужной и никчемной.
Мидзуки огорченно кивала в такт этим словам. Она-то испытывала сейчас именно это чувство, и ей было стыдно перед сенсеем, которая за недолгое время их знакомства успела очаровать бывшего варана.
Акияма Мария спокойно взирала на нее со своего дивана. Несколько минут прошло в молчании. Сенсей вздохнула и легко поднялась.
- Пора спать. Мне завтра на работу. Я принесу тебе футон, если ты не против спать здесь.
-Спасибо, сенсей. - Мидзуки немного воспряла духом. - А я пока приготовлю вам ванну. Только вот пижамы у меня нет….
- Не волнуйся, дам что-нибудь из своего.
** ** ** ** **
Утром, когда Мидзуки проснулась, в квартире никого не было. Повалявшись еще немного, она решила, что пришла пора вставать.
Весь день Мидзуки читала, готовила, убирала. Память – и та, что создали ей инопланетяне, и, время от времени просыпающиеся знания Котоно, подкидывали ей одно занятие за другим. Удалить плесень в ванной. Сделать японскую котлету на ужин. Прочитать учебник и подготовить домашнее задание. Но тоскливое, сосущее под ложечкой чувство, не оставляло ее. Наконец, она нашла небольшой ноутбук, лежащий на полке с книгами и, подключив его к сети, вышла в Интернет. Бегло пробежавшись по сайту школы, заглянув на сайт Сайзерии и полюбопытствовав, что новенького у них в меню (Котоно старается – решила для себя Мидзуки, объясняя этот интерес), она, наконец, выскочила на форум любителей k-pop. Просмотрев новости о близящемся приезде CN BLUE в Токио (и порадовавшись этому), она зашла на страничку посвященную певице IU.
- Должна же я своими глазами посмотреть на нее, раз по прихоти младшего я люблю ее песни. Эти двое говорили мне, что вшитые в мое сознание при создании тела интересы – это не постоянные вещи. Я, по своему желанию, смогу развить их или переключиться на другие.
Прослушав пару треков и пробежавшись глазами по строчкам стихов, Мидзуки почувствовала странное желание, переполняющее ее изнутри.
Забегав по квартире и пару раз стукнувшись о непонятно откуда выскакивающие детали интерьера, она, наконец, нашла то, что искала. Старую акустическую гитару. Присев на стул, и закинув ногу на ногу, чтобы удобнее было держать довольно большой для ее маленького тела инструмент, Мидзуки тронула струны.
Акияма Мария по дороге домой зашла в ближайший комби. Свернув от полок с продуктами, она подошла к отделу с музыкальными и видеодисками. Вспомнив свой недавний разговор с инопланетными учеными, она пробежала глазами по разделу с корейской музыкой. Выбрав, наконец, несколько дисков, Акияма-сенсей пошла к выходу.
Подходя к своей двери, она услышала пение. Тихонько открыв дверь и скинув туфли, Акияма прокралась к входу в гостиную. В укрытой сумерками комнате теплился лишь свет от электрического камина. Записанный треск дров, казалось, подпевает гитаре в руках невысокой девушки. Глубокое, чувственное сопрано обволакивало, затягивало во тьму весенних сумерек. Сенсей замерла на пороге, очарованная красотой песни и голоса.
- Сыльсырадон кы кольмогыль. Тащинын киокхащимника….
Неловко повернувшись, Акияма задела стену и голос прервался. Мидзуки обернулась к доктору. Желтые глаза, казалось, заглянули той прямо в сердце.
- Добрый вечер, сенсей.
Слова разрушили магию. Обычная девушка обычно приветствовала старшую.
- Прости, что прервала. Ты прекрасно поешь. Это корейский?
- Да это песня IU – My Old Story. Я нашла слова и музыку на сайте фанатов и решила спеть сама, раз уж я ее люблю. Должна же я понять, мне нравятся ее песни, потому что они хороши, или потому, что мне так велели?
Некоторая ожесточенность и неясная печаль звучали в ее словах. Сенсей внимательно посмотрела на девушку и быстро прошла в комнату.
- Думаю нам надо поговорить. Кажется, твои проблемы не исчерпываются одной лишь болью в несуществующем хвосте. Ты думаешь, что то, что ты делаешь, то, что тебе нравится - не твое?
- Я вообще не понимаю, кто я! Я помню, как была вараном. Но то, что я делала и видела тогда - теперь просто как будто картинки из «Иллюстрированной энциклопедии животных». Я не могу сказать уверенно, что это бежала и хватала добычу я. Просто какая-то ящерица схватила какую-то мышь. Но я же твердо знаю, что именно это делала именно я. Зато песни певицы, которую я никогда не видела своими глазами и не слышала своими ушами, звучат внутри меня так, как будто они что-то для меня значат. Тогда кто я? Та, кто хватала мышь или та, кто поет на корейском?
Акияма-сенсей аккуратно присела на диван и пригладила волосы, собираясь с мыслями.
- Твой случай действительно сложный. В тебе сейчас будто три отдельных личности. Ты - варан, ты - создание инопланетян и ты - Котоно Аска. Вернее та часть, которая перешла к тебе, когда ты выпила ее крови. Тот и Этот (я так называю тех, кого ты назвала старшим и младшим), проделали огромную работу. Я не слышала, чтобы до твоего рождения делали нечто подобное. Обычно уже существующей личности добавляют воспоминания и умения, чтобы развить потенциал и обеспечить возможность выполнения стоящих перед нами задач. А у тебя базовая личность принадлежит животному, притом даже не млекопитающему, смешанной с частичкой личности волшебницы, которая сама по себе – та еще проблема. Да еще сверху наложена третья часть - та, кого назвали Мидзуки Юкино. Конечно, они будут конфликтовать. И твоя печаль и боль мне, в целом, понятны. Но должна сказать (не знаю, утешит тебя это или нет), что такое поведение свойственно и вполне обычным людям в твоем возрасте. Любой подросток пытается найти свое место в этой жизни, и вычленить только свое из всего комплекса личностных характеристик. Ведь человек – это сплав того что называют рефлексами и врожденной моторикой, опыта накопленного в процессе жизни и того что пришло со стороны. Того что дали родители, семья, друзья, просто окружающие люди. Многие отбрасывают этот последний вид опыта и чувствуют недостаточность оставшегося - и придумывают себе персонажей, которыми они будто бы являются. Это называется чунибьё, синдром средней школы. Но повзрослев, люди обычно понимают, что они - это то, что слагается множеством мелких опытов, умений, действий, знаний. Человек это то, что внутри, то, что снаружи и то, что вокруг. И еще, Мидзуки….
- Да?
- Я не могу тебе советовать, что тебе надо делать сейчас. У тебя есть знания, но нет своего опыта их использования. Если я скажу тебе как с этим бороться – ты не сможешь принять это всем своим существом. Тебе надо найти свой путь, свой опыт. Но… я верю в тебя!
Я не знаю, как ты сможешь это сделать, но тебе придется примирить трех себя и начать новое развитие с этого момента. В будущем ты, возможно, уже не сможешь различать эти твои составляющие, а пока тебе надо научиться мирить их.
- Как?
- Ну, посмотри. Мы с тобой знакомы всего пару дней, но я заметила одну особенность. Ты любишь лежать. Как только выдается возможность, ты сворачиваешься клубочком и лежишь. Вараны, будучи холоднокровными существами, склонны к долгим периодам покоя, экономии энергии. Котоно тоже страшная лентяйка. И как только выпадает случай, она может валяться в постели целыми днями. Видимо, подобная особенность присуща и Мидзуки Юкино.
Акияма-сенсей тепло и чуть насмешливо улыбнулась, глядя на растерянное лицо подопечной.
- И вот вы втроем нашли то, что вас объединяет. Постепенно ты научишься прощать саму себя и принимать недостатки и достоинства всех трех своих составляющих как свои. Не скажу, что тебе будет легко. Не скажу, что тебе не будет тяжело, больно и грустно. Но смело могу сказать, что ты справишься и что ты красиво поешь. Спой мне еще что-нибудь.
Неожиданно свернув с темы разговора, Акияма довольно улыбнулась растерянности Мидзуки и пошла за напитками. Засветив еще пару свечей и удобно устроившись с ногами на диване, она погрузилась в дремотную истому, наслаждаясь зазвучавшей мелодией.
-Чонгмаль нон да иджотдора. Бангапгэ наль бонын нои олгул бони
гыджея орьёмпуши аподора….
Мелодию вел голос. Музыка звучала отдельными нотами, поддерживая слова, расставляя акценты. Тихий голос в сумерках, в дрожащем пламени свечей пел о любви и потерях. Темнота вокруг пульсировала в такт словам, обволакивала, утешала. Даже когда замолчала гитара и затих голос – казалось мгла вокруг все еще поет.
Акияма стряхнула с себя невольное оцепенение.
- Это тоже IU?
- Да. Я выучила ноты только ее песен за сегодня. Это песня The Story Only I Didn't Know. Мне очень понравился клип по ней.
- Я принесла тебе несколько дисков в подарок. - Сенсей достала из сумочки то о чем говорила и протянула Мидзуки. – Тут несколько бойз-бендов для начала. Потом послушаем с тобой европейскую и американскую музыку. Мир велик и, думаю, ты найдешь себя в нем. Что бы ни случалось с тобой раньше – завтра будет новый день и с тобой случится что-то еще.
- Сенсей. Вспоминая наш разговор о грехах…. Я кое-что поняла.
** ** ** ** **
Уныние – тяжкий грех. Оно заставляет опустить руки. Оно вынуждает чувствовать тебя слабой, неумелой, ненужной. Уныние растит в тебе неуверенность, пестует отчаянье, развивает печаль.
Это грех, который тяжело победить. Ведь сама его суть в том, что ты не веришь в возможность победы. Ты не видишь своего пути дальше. Ты отказываешься от себя, от сил, скрытых в тебе. Ты не веришь, что помощь придёт изнутри. Ты не веришь, что помощь придёт снаружи. Ты с головой погружаешься во мрак внутри себя и в отчаянье.
Но пока я могу петь об этом, пока темнота внутри и снаружи танцует с моей песней – я буду грешить, не впадая в Грех….
Я сделала некоторую работу над ошибками опираясь на ваши замечания и на то, что я поняла из них. Если будет время и интерес и не повредит конкурсу- загляните, почитайте.
А от слишком японской конкретики нужно постепенно уходить. Ну, ИМХО, канеш, но специфические словечки, например, японская котлета, как-то бросаются в глаза. Я, скажем, не знаю, что за котлета такая у японцев.
Никак нет! Я же пытаюсь написать именно ранобе. А это совершенно японская по сути вещь. Я, конечно, понимаю, что писать ранобе в России да еще и мне так же глупо как Илье Глазунову рисовать юри-мангу, а студии Ленфильм снимать сенен-аниме. Но хочется ведь! Поэтому, думаю, японизмов должно стать еще больше- главное к месту бы.... А с японской котлетой все просто. В аниме мы часто слышим слово Хамбага..( гамбургер то есть) так вот это она. Рецепт.